я б вам сказал - идите нахуй, вы мразь, придурок и дебил, но я святой служитель церкви, а посему храни вас Бог(с)
и очень правильно, но только буквами)))
Приглашение на Казнь
Рассказываю.
Он есть, мой мир, его не может не быть, ибо должен же существовать образец, если существует эта корявая копия.
Предисловие
Начну с того, что на дуэт Редько-Красилов хотел посмотреть еще лет с 15, когда три раза ходил туда на Фандорина (да, как не удивительно, тут снова фигурирует это имя, все дело в том, что началось все с книг, а потом подключилось все остальное, а именно спектакли и фильмы. благодаря фильмам открыл для себя Меньшикова (хотя это мой самый не любимый фильм про Фандорина и самая нелюбимая книга была, Статский Советник), а благодаря спектаклю - идеальный каст на книжных персонажей, там все идеально, мне кажется, что идеальнее может быть только сама книга, впрочем, даже не уверен, а так как в главных ролях там как раз были Редько и Красилов, прям-таки хотелось чего-нибудь еще).
Интуиция не подвела. Второй раз в жизни, когда выходил из театра с открытым ртом и не знал, что у меня в голове, в душе и что вообще происходит. Можно сказать про то, что задумался, про то, что влился в атмосферу, что проникся и прочувствовал, но все будет не то.
И уже не предисловие
Просто иногда случается так, что что-то - твое. В принципе, с любого ракурса и во всем. В моем случае особенно важен эмоциональный момент и в данном случае этот эмоциональный момент невероятно пробил все. Я забыл обо всем, о чем думал, а думал о многом, даже была парочка мыслей, на которых мог бы зациклиться и смотреть бездумно. Но с первых минут было не оторваться.
Тот случай, когда хороша работа всех, кто работал на спектаклем, начиная с помощников общего характера и заканчивая глав. героями.
Не могу сформулировать толком и пересказать сюжет, да и не люблю этого делать.
Но мне близки истории о любви и предательстве. А на мой взгляд история именно об этом. О том, как невероятно светлый человек, человек с воображением, другой человек, живет в мире, в котором он лишний, в котором ему нет места.
Между его движением и движением отставшей тени, — эта секунда, эта синкопа, — вот редкий сорт времени, в котором живу, — пауза, перебой, — когда сердце как пух…
И этот старый мотив расцветает новыми красками, когда это видно изнутри. Надрывный смех. Кажется, что все это происходит у него в голове. Один голос говорит, что лучше быть как все, лучше от всего отказаться, лучше остановиться, быть с теми, кто вроде как готов быть с ним рядом, не искать лучшего, не отстаивать свое, отступиться, быть всеми и никем одновременно. И этот голос - у него в голове, но не его, потому что герой не понимает, что он делает не так. Голос говорит, потом повышает голос и уже орет, искажается в невероятном крике, исходится и заходится, со всех сторон отвергает существование этого человека. Но он не слушает его.
Он есть.
Я снимаю с себя оболочку за оболочкой, и наконец… не знаю, как описать, — но вот что знаю: я дохожу путем постепенного разоблачения до последней, неделимой, твердой, сияющей точки, и эта точка говорит: я есмь! — как перстень с перлом в кровавом жиру акулы, — о мое верное, мое вечное… и мне довольно этой точки, — собственно, больше ничего не надо.
И его собственный голос, он до боли прекрасен, он говорит о вещах, которые действительно важны, он говорит о любви, он говорит о боли, он говорит, поет, тихо, почти неслышно, шепотом, сквозь шум, смех и гам. Но он так отчетлив, он пробивается надрывной мелодией скрипки через все, его нельзя заглушить. И его не хотят слушать, затыкают уши, заговаривают его, перекрикивают. Но как перекричать море? Как перекричать небо?
И герой верит, верит в то, что ему есть что сказать, что сказать им, тем, кто не желает быть кем-то, кто не желает знать.
Им бы пить и жрать в три горла день и ночь
Будь ты трижды гений, им нельзя помочь...(с)
И в этом желании, в этой слепой вере в тех, кто не способен на то, чтобы любить, в этой вере столько света, сколько не наскребется от всего смеха и всех улыбок, тех, кто находится вокруг него. В этом столько горькой иронии, что хотелось жутко разрыдаться в голос. И в то же время, улыбаться. И увести этого человека от них подальше.
Есть в этом что-то.
Никаких, никаких желаний, кроме желания высказаться — всей мировой немоте назло.
Немного детализации.
Аналогия с Арлекином и Пьеро, при этом дружба и предательство.
Мой личный поклон.
Жена Цинцинната - отдельный поклон. Феерический показатель непонимания.
И о любви.
И после, — может быть, больше всего именно после, — буду тебя любить, — и когда-нибудь состоится между нами истинное, исчерпывающее объяснение, — и тогда уж как-нибудь мы сложимся с тобой, приставим себя друг к дружке, решим головоломку: провести из такой-то точки в такую-то… чтобы ни разу… или — не отнимая карандаша… или еще как-нибудь… соединим, проведем, и получится из меня и тебя тот единственный наш узор, по которому я тоскую.
URL записи
25.11.2012 в 01:18
Пишет R.H.Remy:Приглашение на Казнь
Рассказываю.
Он есть, мой мир, его не может не быть, ибо должен же существовать образец, если существует эта корявая копия.
Предисловие
Начну с того, что на дуэт Редько-Красилов хотел посмотреть еще лет с 15, когда три раза ходил туда на Фандорина (да, как не удивительно, тут снова фигурирует это имя, все дело в том, что началось все с книг, а потом подключилось все остальное, а именно спектакли и фильмы. благодаря фильмам открыл для себя Меньшикова (хотя это мой самый не любимый фильм про Фандорина и самая нелюбимая книга была, Статский Советник), а благодаря спектаклю - идеальный каст на книжных персонажей, там все идеально, мне кажется, что идеальнее может быть только сама книга, впрочем, даже не уверен, а так как в главных ролях там как раз были Редько и Красилов, прям-таки хотелось чего-нибудь еще).
Интуиция не подвела. Второй раз в жизни, когда выходил из театра с открытым ртом и не знал, что у меня в голове, в душе и что вообще происходит. Можно сказать про то, что задумался, про то, что влился в атмосферу, что проникся и прочувствовал, но все будет не то.
И уже не предисловие
Просто иногда случается так, что что-то - твое. В принципе, с любого ракурса и во всем. В моем случае особенно важен эмоциональный момент и в данном случае этот эмоциональный момент невероятно пробил все. Я забыл обо всем, о чем думал, а думал о многом, даже была парочка мыслей, на которых мог бы зациклиться и смотреть бездумно. Но с первых минут было не оторваться.
Тот случай, когда хороша работа всех, кто работал на спектаклем, начиная с помощников общего характера и заканчивая глав. героями.
Не могу сформулировать толком и пересказать сюжет, да и не люблю этого делать.
Но мне близки истории о любви и предательстве. А на мой взгляд история именно об этом. О том, как невероятно светлый человек, человек с воображением, другой человек, живет в мире, в котором он лишний, в котором ему нет места.
Между его движением и движением отставшей тени, — эта секунда, эта синкопа, — вот редкий сорт времени, в котором живу, — пауза, перебой, — когда сердце как пух…
И этот старый мотив расцветает новыми красками, когда это видно изнутри. Надрывный смех. Кажется, что все это происходит у него в голове. Один голос говорит, что лучше быть как все, лучше от всего отказаться, лучше остановиться, быть с теми, кто вроде как готов быть с ним рядом, не искать лучшего, не отстаивать свое, отступиться, быть всеми и никем одновременно. И этот голос - у него в голове, но не его, потому что герой не понимает, что он делает не так. Голос говорит, потом повышает голос и уже орет, искажается в невероятном крике, исходится и заходится, со всех сторон отвергает существование этого человека. Но он не слушает его.
Он есть.
Я снимаю с себя оболочку за оболочкой, и наконец… не знаю, как описать, — но вот что знаю: я дохожу путем постепенного разоблачения до последней, неделимой, твердой, сияющей точки, и эта точка говорит: я есмь! — как перстень с перлом в кровавом жиру акулы, — о мое верное, мое вечное… и мне довольно этой точки, — собственно, больше ничего не надо.
И его собственный голос, он до боли прекрасен, он говорит о вещах, которые действительно важны, он говорит о любви, он говорит о боли, он говорит, поет, тихо, почти неслышно, шепотом, сквозь шум, смех и гам. Но он так отчетлив, он пробивается надрывной мелодией скрипки через все, его нельзя заглушить. И его не хотят слушать, затыкают уши, заговаривают его, перекрикивают. Но как перекричать море? Как перекричать небо?
И герой верит, верит в то, что ему есть что сказать, что сказать им, тем, кто не желает быть кем-то, кто не желает знать.
Им бы пить и жрать в три горла день и ночь
Будь ты трижды гений, им нельзя помочь...(с)
И в этом желании, в этой слепой вере в тех, кто не способен на то, чтобы любить, в этой вере столько света, сколько не наскребется от всего смеха и всех улыбок, тех, кто находится вокруг него. В этом столько горькой иронии, что хотелось жутко разрыдаться в голос. И в то же время, улыбаться. И увести этого человека от них подальше.
Есть в этом что-то.
Никаких, никаких желаний, кроме желания высказаться — всей мировой немоте назло.
Немного детализации.
Аналогия с Арлекином и Пьеро, при этом дружба и предательство.
Мой личный поклон.
Жена Цинцинната - отдельный поклон. Феерический показатель непонимания.
И о любви.
И после, — может быть, больше всего именно после, — буду тебя любить, — и когда-нибудь состоится между нами истинное, исчерпывающее объяснение, — и тогда уж как-нибудь мы сложимся с тобой, приставим себя друг к дружке, решим головоломку: провести из такой-то точки в такую-то… чтобы ни разу… или — не отнимая карандаша… или еще как-нибудь… соединим, проведем, и получится из меня и тебя тот единственный наш узор, по которому я тоскую.
URL записи
-
-
25.11.2012 в 02:38и очень любопытно.
-
-
25.11.2012 в 02:39я горячо советую этот спектакль!! он стоит того, чтобы быть просмотренным!
-
-
25.11.2012 в 02:41-
-
25.11.2012 в 02:43этот первый - самое яркое, что пришло в голову, и пока не выложил это из головы - не успокоился